Пациент – существо ранимое, пугливое, трепетное. Пациента требуется обхаживать изощренным тактическим способом, ласково гладить по головушке, не делать резких движений. Заманивать к стойке регистратуры, в кабинеты, на процедуры. А потом – р-р-р-а-з! – ловко выставлять счет. Что? Еще и вылечить? Только если с доплатой.

Добротная мультижанровая игра – штука редкая. Обычно попытки скрестить два игровых жанра приводят к тому, что один из них доминирует, а второй превращается в так называемые «элементы». SpellForce относится к числу немногих примеров гармоничного сочетания стратегии и ролевой игры, и главная заслуга в этом принадлежит Фолькеру Вертиху. Именно «отец» Settlers, покинув Blue Byte, создал собственную студию Phenomic и придумал уникальную формулу SpellForce.

На первый взгляд Knights of Honor II: Sovereign может показаться облегченной версией Total War. Собственно говоря, издатель ее так и позиционирует – как гранд-стратегию для начинающих. Но при более подробном изучении оказывается, что изнутри новинка устроена совсем не так, как флагман жанра. И надо признать, что в некоторых моментах гораздо рациональнее. Давайте же разбираться во всем по порядку.

Когда-то давно, еще до окончательной коммерциализации игропрома, у игровых журналистов в ходу был термин «игра мечты». Им обозначались творения мелких студий или разработчиков-одиночек, которые стремились во что бы то ни стало запихать все свои гениальные идеи в одну игру. «Игры мечты» все как одна были собраны, что называется, «на коленке» и переполнены багами. Играть в них было невыносимо больно, но так же невыносимо интересно.

Ну что, соскучились по XCOM? Ждете возможности опять сбивать тарелочки, потрошить инопланетян, отбирать технологии и штурмовать базы? А вот фиг, противостояние с инопланетянами надо еще заслужить. Так считает Pavonis Interactive – команда, которая раньше делала моды Long War для Firaxis’овских XCOM’ов, а теперь выкатила в «Ранний доступ» собственную вариацию на тему под кодовым названием Terra Invicta. 

На Марсе с яблоками не ладится. Нет бахчи, не колосится, наливаясь золотом, пшеница. Не видно кукурузы, помидоров, картофеля, не сыскать даже самого завалящего огурца. Марс угрюм, нелюдим и по-прежнему холоден ко всяким попыткам его обхаживать. Марс! Отдайся! 

Крысам отказано в бегстве, крысы надраивают палубы и задраивают люки! Крысы будут держаться до последнего, вместе с юнгой, боцманом и капитаном. Крысам некуда отступать – за бортом острый минус, полное отсутствие кислорода и безграничная бездонная бескрайность. За бортом – космос.

На этой улице нет фонарей, здесь не бывает солнечных дней. В этом районе нет фонарей, здесь не бывает солнечных дней. В городе в целом наблюдается острый недостаток фонарей и солнечных дней. Ни солнца, ни безоблачного неба, ни радостных смеющихся лиц. Не город, а сплошная анти-жизнь. То, что надо!

Иных особ голубых (в привычном, не прогрессивном, смысле) кровей из-за качающихся ветвей генеалогического древа зачастую и не рассмотреть. Древо шелестит листьями, по его обширному стволу снуют короеды, у корней роются в поисках желудей и сменяемости власти беспокойные граждане. А еще надвигается буря. Кажется, смоет всех. 

Человечеству опять делается дурно. Человечество бледнеет и просится выйти прочь, с Земли долой, куда подальше глядят глаза, подзорные трубы и дальнозоркие космические телескопы. Человечество торопливо собирает в котомку банку тушенки, бабушкин сервиз и проездной, готовясь к долгому звездному пути. А мы? А мы, как водится, у штурвала.

Потрескивающий голос, пробивающийся сквозь помехи, рассказывает о творящемся на свете. О грядущей погоде, о праздничном дне в календаре, об оптовых скидках на брынзу и гремящих политических потрясениях. А еще голос может объявить воздушную тревогу, отдать последний приказ подниматься в штыковую и внезапно затихнуть, эхом растаяв в воздухе. Радио везде, радио обо всем.

Дорогое человечество! Как жаль, что у тебя нету жабров… жабер… жабр. Докторов Сальваторов на всех не хватает, мутировать вовремя оказии не выпало, а жабры ведь лишними в хозяйстве ой как не будут. Спросишь почему? Ну, человечество, тебе ведь предстоит массово переселяться. Нет, не к звездам. Туда, в чем они отражаются. И ниже. Глубже.

Под куполом и на опилках, фокусничая, поднимая тяжести, укрощая и взмывая ввысь! Все билеты проданы, у касс ажиотаж! Почтеннейшая публика, только сегодня, а еще вчера и чуть-чуть послезавтра! Жонглеры и слоны в попонах, моноциклы и бассейн с крокодилами! Впервые на арене!

Метафорическая волшебная каша заваривается знатоками остроконечных шляп и посохов с крепким пониманием дела. Каша бурлит, выливается, убегает, дымится… а спустя время жрет нерасторопных и мечтает править миром. Чародеи со сложными лицами теребят бороды себе и друг-другу, пока на выручку не приходит напророчестванный Избранный. Затем следует некоторое затишье. А после – очередная каша.

Экономических симуляторов в наше время выходит столько, что меняй хоть каждый день. В понедельник строишь колонии на Марсе. Во вторник помираешь от чумы в чумазой Европе очень средних веков. В среду выживаешь в ледяном апокалипсисе и пестуешь тоталитарную секту, а уже к четвергу печешь булки в лубочном фэнтези. Красота.

Томным рыцарям печального образа, лишенных наследства и здравого смысла, опасно спускаться со страниц пухлых романов в реальное угловатое Средневековье. Средневековье смердит, щерит редкие зубы, обещает пылкое аутодафе и барабанное соло на чумных палочках. Вояж, который не забывается. Даже если очень захотеть.

Годы идут, франчайз дряхлеет. Престарелые режиссеры и вольнодумные сценарии бросают ксеноморфушек из крайности в крайность, лишая почетного ранга смертоносного паразита-выживальщика и обращая в вялый эксперимент просроченного андроида. Судьба трясет коробку. Что выпадет из нее на сей раз?

Дошедшие до края Ойкумены бывалоча усядутся на том краю и ну болтать ногами. Болтают, стало быть, ногами. Пятки грязные, а взгляд – мечтательный. Наболтавшись, оглянутся вокруг, в затылке почешут… и город оснуют. Сперва, конечно, неказистый. Но это токмо сперва.